В воскресенье, 25 ноября 2018 года, три корабля Военно-морских сил Украины – малые бронированные артиллерийские катера «Бердянск» и «Никополь», а также рейдовый буксир «Яны Капу» – осуществляли обычный переход из Одессы в Мариуполь в соответствии с решением Совета национальной безопасности и обороны Украины от 12 октября. Решение было принято в связи с усилением милитаризации Крыма российскими силами, а также регулярными остановками и проверками торговых судов, направляющихся в украинские порты на Азове или возвращающихся из них, которые осуществляла российская береговая охрана пограничной службы ФСБ, и необходимостью защитить украинскую часть азовского побережья. Подобный переход осуществлялся всего за два месяца до этого, в конце сентября. Тогда поисково-спасательное судно «Донбасс» и буксир «Корец» были направлены в Мариуполь. Последующие действия Российской Федерации нуждаются в объяснении.
Правовые последствия
Легко сказать, что данная ситуация была всего лишь чрезмерной реакцией со стороны российской береговой охраны, если бы не детали и последствия этих событий. Согласно договору между Российской Федерацией и Украиной о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива, подписанному в 2003 году, две стороны делят эти воды, считающиеся внутренними водами обоих государств. Этот документ был подписан под давлением российской стороны в связи с ее неготовностью подписывать давно обсуждаемый договор о делимитации морских границ. Соответственно, украинские военно-морские и торговые суда не нуждаются в особых разрешениях при проходе через Керченский пролив или навигации в Азовском море. Более того, российская береговая охрана использовала некоторые пункты данного договора летом 2018 года, когда осуществляла проверку судов всего в 8 милях от украинского берега. Таким образом, для осуществления прохода из Одессы в Мариуполь через Керченский пролив, корабли украинских ВМС не нуждаются в специальных разрешениях. Несмотря на это, принимая во внимание тот факт, что Керченский пролив и Керченский мост обладают сложными гидрографическими условиями, Керченский порт был извещен о проходе и уведомлен о готовности принять лоцмана на борт. Реакция Российской Федерации была от полного отсутствия ответа и до указания следовать в определенную точку ожидания. За этим последовал таран украинского буксира, а Керченский пролив был искусственно заблокирован, чтобы украинские корабли не могли достичь украинского порта в Азовском море. Важно отметить, что информация о так называемом «танкере, севшем на мель» под Керченским мостом, не подтвердилась международной системой контроля навигации.
Когда украинские корабли получили приказ возвращаться в Одессу и взяли обратный курс из Керченского пролива, они были атакованы в нейтральных водах. Это подтверждают как координаты, предоставленные российской стороной, так и координаты, которые были обозначены, когда одно из украинских кораблей подало сигнал бедствия. Действия российских военных 25 ноября носят явные признаки агрессии по определению Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН №3314 (1974):
…с) блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства;
- d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства…
Если Россия и может оспаривать пункт «с», так как блокада была осуществлена с помощью торговых судов, сам факт нападения неоспорим, так как он был зафиксирован соответствующими видеозаписями, перехватами радиопереговоров и последующими заявлениями российских представителей. Первое нападение произошло утром, когда был протаранен украинский буксир, что не было спровоцировано действиями украинской стороны. Открытие огня вечером, задействование двух военных кораблей, боевых вертолетов и самолетов – все это демонстрирует, что это была полноценная военная операция против трех небольших украинских кораблей. Более того, фотографии артиллерийского катера «Бердянск», обнародованные позже, четко указывают на то, что была поставлена задача вести огонь на поражение, целиться в экипаж, без предупредительных выстрелов.
Даже нарушив морское право и признав участие государства в обстреле, Российская Федерация все еще могла поступить согласно нормам международного права. Но вместо этого нарушила еще одну фундаментальную конвенцию – Женевскую Конвенцию (III) 1949 г., согласно которой украинские моряки должны считаться военнопленными.
В статье 2 четко обозначено, что «помимо постановлений, которые должны вступить в силу еще в мирное время, настоящая Конвенция будет применяться в случае объявленной войны или всякого другого вооруженного конфликта, возникающего между двумя или несколькими Высокими Договаривающимися Сторонами, даже в том случае, если одна из них не признает состояния войны. Конвенция будет применяться также во всех случаях оккупации всей или части территории Высокой Договаривающейся Стороны, даже если эта оккупация не встретит никакого вооруженного сопротивления».
В статье 4 сказано: «Военнопленными, по смыслу настоящей Конвенции, являются попавшие во власть неприятеля лица, принадлежащие к одной из следующих категорий:
- Личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, а также личный состав ополчения и добровольческих отрядов, входящих в состав этих вооруженных сил».
Не может быть никаких двойных толкований по поводу того, что украинские моряки, находясь на службе на борту кораблей ВМС Украины, были захвачены военно-морскими силами враждебного государства, которое Украина признаёт государством-агрессором, (несмотря на то, что враждебная сторона заявила, что лишь защищала оккупированные территориальные воды), являются военнопленными, и именно как с таковыми с ними должны обращаться. Однако Россия пытается превратить данную ситуацию в уголовное дело, что не должны позволить ООН и другие страны.
Причины эскалации конфликта
Можно назвать различные причины чрезмерной реакции российских служб на проход украинских кораблей. Первой причиной является желание контролировать Азовское море и дестабилизировать работу украинских портов в регионе. Еще одной причиной стала попытка легитимизировать «аннексию территориальных вод» вокруг Крымского полуострова. Официальные заявления России указывают лишь одну основную причину того, почему они следовали за украинскими судами и захватили их, и эта причина – вторжение в «территориальные воды». Третьей причиной является демонстрация силы как Украине, так и международному сообществу, в особенности, принимая во внимание то, что данные события произошли перед саммитом Большой двадцатки. Тем более не стоит забывать об общем политическом контексте последних месяцев: решение о Томосе для Украинской Православной Церкви, первое чтение конституционных правок для подтверждения стратегического курса Украины в ЕС и НАТО и предстоящие выборы президента Украины. Всё это создало дополнительные условия для антиукраинских сантиментов.
Имеет ли военное положение практическую цель на местах в самом Азовском море и вокруг него?
Решение ввести военное положение было сложным и неоднозначным. Такая возможность обсуждалась с 2014 года, однако политический страх и нежелание ограничивать демократические права граждан стали причиной того, что военное положение не ввели ранее. Таким образом, в ноябре 2018 года большинство журналистов и экспертов как в Украине, так и за ее пределами задавали вопрос о том, почему его ввели именно сейчас. Само военное положение следует анализировать в двух измерениях.
Первое: к внутренним причинам относят необходимость консолидации украинского общества, мобилизацию сектора безопасности и проверку возможностей.
Важно это и с точки зрения проверки готовности и понимания угроз. В это же время данная ситуация продемонстрировала отношение политических партий и их лидеров к национальной безопасности и конфликту в преддверии президентских и парламентских предвыборных кампаний. Второе направление анализа данной ситуации – это международный контекст. Украина посылает сигнал своим партнерам, что это не рутинная ситуация и не очередная перестрелка в зоне соприкосновения, к которым уже привыкли международные наблюдатели. Для того, чтобы получить максимальное внимание и поддержку, Украине действительно нужно было продемонстрировать всю серьезность Азовского инцидента не только на словах, но и действиями. Такое решение могло не только привлечь внимание мировых лидеров и средств массовой информации перед возможной встречей Трампа и Путина в Аргентине, но и продемонстрировать, что правительство Украины готовится реагировать на последующие провокации. Важным также является введение дополнительных санкций. Кроме их прямого эффекта, Российская Федерация должна получить сигнал, что каждое нарушение международного права будет накаано и получит консолидированную оценку партнеров Украины.
Принимая во внимание протяженность морских границ у России и контроль российской стороны над Северным морским путем, необходимо усвоить уроки ноябрьского инцидента и организовать соответствующую политическую и дипломатическую поддержку Украине, а также гуманитарную помощь морякам, чтобы такие действия российской пограничной службы и военно-морских сил не стали обычной практикой.
