Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что вместо Евросоюза его страна может присоединиться к Шанхайской организации сотрудничества. В этот блок входят Китай, Россия и страны Центральной Азии.
О причинах радикального изменения вектора Турции рассказала в эфире радиостанции Голос Столицы эксперт-международник Анна Шелест.
Турция уже 11 лет ведет переговоры с ЕС о членстве, но перспектива вступления остается по-прежнему весьма неопределенной. Европейские лидеры критикуют турецкие власти за подавление гражданских свобод, тогда как Анкара не всегда согласна на требования европейских партнеров. Что касается Шанхайской организации сотрудничества, то в 2013 году Анкара получила статус партнера по диалогу организации, заявив, что «разделяет одну судьбу» с членами этого блока.
«Во-первых, это сейчас только политическое заявление. То есть никаких изменений в политике на сегодня еще не происходило. Политическое заявление связано с тем, что Эрдоган последнее время был недоволен переговорами с ЕС. И в данном случае вряд ли можно винить ЕС в этом. Главные претензии к Турции — это нарушение прав человека, достаточно серьезные, и особенно после неудавшегося переворота в июле. Мы можем видеть, какое количество журналистов арестована, правозащитников, общественных организаций закрыто и тому подобное. Плюс мы все же не можем сравнивать ЕС с ШОС как по наполнению, так и по перспективам», — считает эксперт.
Может ли Турция одновременно быть членом и ЕС, и ШОС рассказала эксперт-международник Анна Шелест в эфире радиостанции Голос Столицы.
«Теоретически возможно. Это никто не обсуждал, потому что эти страны, которые сейчас есть в ШОС, ни одна из них не может даже претендовать на какое-то членство или определенный статус в ЕС. Потому что это все азиатские страны. И конечно, что Китай даже не думает присоединяться. Кроме того, давайте говорить так. Турция сегодня у нас имеет статус только партнера по диалогу. А это достаточно низкий статус, так как после этого еще идет страна-наблюдатель. И тут большой вопрос, почему Турция, если она хочет видеть себя в большей интеграции с этой организацией, выбрала все же партнера по диалогу, и только-только им стала, получила этот статус, а не страны-наблюдателя, которая имела бы большие права внутри организации», — утверждает Шелест.