Сфера безопасности Молдовы прошла через длительный период стагнации вызванных политическими противоречиям. Более того, в октябре в одном из интервью президент вообще заявил, что Молдова как нейтральная страна вообще не нужнается в национальной армии. Однако вторжение России на территорию Украины в 2014 году на самом деле стало толчком для переосмысления политики безопасности Молдовы. Хотя на пути к трансформации страна столкнулась с целым рядом разногласий между ключевыми институтами безопасности. Предстоящие парламентские выборы в 2018 году станут еще одним фактором неопределенности для Молдовы и ее партнеров, так как ни правящая коалиция, ни оппозиционные партии пока не представили понятную концепцию сектора безопасности.
Понимание сектора безопасности Молдовы
Сектор безопасности Молдовы невозможно понять без рассмотрения первичной мотивации, стоящей за политикой и принятием решений. Как и в большинстве стран с гибридным политическим режимом, само управление государством здесь в основном построено на личных интересах. Политические актеры соревнуются за доступ к госресурсам, но при этом сфера обороны долгое время оставалась низкоприоритетной, поскольку не обещала хоть сколько-нибудь значимых политических, экономических и имиджевых дивидендов.
В Молдове не существует единого консолидированного военного учреждения, способного продвигать собственную позицию. Министерство обороны – по сути маргинализированный с политической точки зрения институт. Кроме того, Молдова не обладает настолько мощной сферой обороны, которая могла бы стимулировать инвестиции в Вооруженные силы. То незначительное оборонное производство, что осталось от промышленного комплекса Советского Союза, расположено на территории Приднестровья, и, соответственно, молдавские власти не имеют над ним контроля с начала конфликта 1992 года.
Политический аппарат Молдовы был долгое время отдален от сферы обороны. Власть устраивала пассивная политика безопасности, основанная на принципах нейтралитета, так как к ее осуществлению не нужно было прилагать особых усилий. Сфера обороны Молдовы испытывала сильную нехватку ресурсов, бюджет на оборону колебался на уровне 0,3-0,4% ВВП – рекордно низком показателе в странах Восточного партнерства. Такое положение дел особенно опасно, учитывая «замороженный конфликт» в Приднестровье, который остается одним из главных вызовов безопасности Молдовы. 2014 год стал своеобразным толчком для Молдовы, так как именно в этом году Российская Федерация вторглась на территорию Украины и применила новый вид гибридных тактик.
Политика безопасности Молдовы после Майдана
Конфликт 2014 года между Украиной и Россией значительно повлиял на национальную безопасность Молдовы, изменив восприятие угрозы среди политиков и представителей власти. Среди выявленных моментов можно выделить три ключевых: (1) угроза прямого внешнего вторжения снова стала актуальна как основная угроза безопасности страны; (2) интервенция носила гибридный характер – страны оказались неготовы оказать сопротивление; (3) в секторе безопасности стран Восточного партнерства есть глубокоуязвимые места, которые и делают возможными подобные интервенции.
Учитывая эти три момента, молдавским властям нужно было пересмотреть политику безопасности страны и ускорить реформу государственной обороны. В результате этого в 2014 году вместе с Грузией и Украиной Молдова смогла договориться с НАТО о новом пакете помощи в рамках Инициативы по наращиванию оборонного потенциала (DCBI). Пакет DCBI предусматривал две фазы в развитии событий. Первая фаза подразумевала необходимость обновления стратегических документов: Стратегии национальной безопасности, Стратегии национальной обороны и Военной стратегии, а вторая – предоставление НАТО помощи Молдове для преобразования Вооруженных сил.
Как президент, так и правящая коалиция в основном придерживаются принципа нейтралитета государст
На практике внедрение пакета DCBI шло на малых оборотах из-за внутреннего политического кризиса (2015-2016). Стратегические документы не были подписаны, реформа сектора безопасности остановилась и никакие значительные действия для усиления устойчивасти страны не предпринимались. Более того, в то время как эхо украинского конфликта сходило на нет и дальнейшая эскалация была приостановлена, политический аппарат Молдовы вновь развернулся в сторону пассивной политики безопасности. Избрание пророссийского оппозиционного президента Игоря Додона в ноябре 2016 года стало отличным предлогом для переключения внимания на внутреннюю борьбу за власть.
Президент против правительства. Возможные последствия для сектора безопасности
Стоит отметить, что несмотря на кажущиеся несовместимыми политические подходы Игоря Додона и правящей коалиции, между ними нет фундаментальных противоречий в сфере политики безопасности, так как обе стороны в основном приветствуют принцип государственного нейтралитета.
Расхождения в целом базируются на политическом позиционировании и предпочтениях во внешней политике: с одной стороны, пророссийский президент, а с другой стороны – проевропейское правительство, которое опирается на поддержку парламентского большинства.
Ситуация усложняется и тем, что в рамках молдовской институциональной организации президент является влиятельной фигурой в сфере безопасности. Когда его полномочия пересекаются с полномочиями правительства, возникают значительные сбои в секторе безопасности. Именно это и происходит в Молдове в 2017 году. Изначально институциональные различия проявлялись на уровне риторики, однако постепенно произошла их эскалация, которая этой осенью завела страну в тупик.
Первым значительным сбоем в секторе безопасности стала отставка министра обороны Молдовы , назначенного правящей коалицией. Это действие было негласно одобрено всеми заинтересованными лицами. У министерства не было лидера более десяти месяцев, что значительно ослабило сам институт и сделало невозможным эффективное проведение реформ.
Вторым сбоем стал отзыв Национальной стратегии безопасности, подготовленной администрацией предыдущего президента. Этот ключевой политический документ был разработан в рамках пакета Инициативы по наращиванию оборонного потенциала. Его отмена замедлила темпы разработки других стратегических документов. Правительство почти не обратило на это внимание – в основном из-за того, что весь политический аппарат был занят другими вопросами.
Третьим сбоем стал отказ президента одобрить участие войск Молдовы в международных военных учениях. Это стало значительным раздражающим фактором в отношениях с двумя основными партнерами страны в сфере обороны – США и Румынией, которые призвали правительство вмешаться. Так разгорелся первый публичный конфликт между институтами. Правительство приняло решение снять запрет президента и одобрило участие войск в военных учениях. Более того, президент проиграл юридическую битву в Конституционном Суде, что фактически подорвало его авторитет.
Четвертый сбой, с самым громким общественным резонансом, произошел при назначении министра обороны. Президент дважды блокировал кандидатуру правительства, даже после повторного голосования в парламенте, вызвав институциональный тупик. Правительство прибегло к помощи Конституционного суда, который разрешил проблему инновационно. Суд принял решение временно отстранить президента и назначить исполняющего его обязанности (в данном случае председателя парламента) с единственным заданием – назначить нового министра. Эта мера стала одной из серьезных попыток правящей коалиции подорвать репутацию арезидента как гаранта безопасности страны.
Еще до того, как Игорь Додон вступил в должность, президент был лишен контроля над двумя ключевыми институтами: Службой государственной охраны, которая стала подчиняться правительству, и Службой информации и безопасности (национальным разведывательным управлением), которую стал курировать парламент.
Теряя контроль над сферой безопасности страны, президент занял более воинственную позицию по отношению к правительству и оборонным институтам. В недавнем интервью «Независимой Газете» он заявил, что Молдова является нейтральной страной, которой не нужна национальная армия. Это заявление нехарактерно для Игоря Додона: ранее он не выражал такого мнения, а Вооруженные силы страны находятся на втором после церкви месте в рейтинге уровня доверия среди населения. Поэтому в данной ситуации риторика президента больше говорит о его фрустрации по поводу проигранных политических битв, чем о некой линии реальной политики безопасности, которую он готов вести в будущем.
Будущие перспективы политики безопасности Молдовы
Враждебный тон в отношениях между президентом и правительством негативно отразился на секторе безопасности. Тем не менее, есть и некоторые улучшения, которых стоит ожидать в будущем. Вскоре после того, как министр обороны приступил к своим обязанностям, правительство одобрило Национальную стратегию обороны, разработанную для установления нормативной базы для нового цикла планирования обороны страны.
Стратегия сфокусирована на таких сложных вопросах и вопросах гибридной безопасности, как присутствие приднестровских вооруженных формирований, поддерживаемых российскими войсками, информационные и киберугрозы, защита объектов критической инфраструктуры, борьба с терроризмом и контроль над нелегальной миграцией. Что касается региональной безопасности, целью стратегии является углубление партнерских отношений с ЕС и НАТО, а также расширение сотрудничества в сфере безопасности с Румынией, Украиной и США.
Стратегия также обращает внимание на вопрос неадекватного финансирования сектора государственной обороны. Изначально документ предполагал двухуровневое увеличение затрат на оборону : с 0,5% ВВП до 2020 года и постепенным ростом до среднего европейского уровня в размере 1,4% ВВП в дальнейшем. После консультаций с министерством финансов была выведена окончательная формула. Сейчас бюджет обороны составляет $31,6 млн (0,4% ВВП), но должен увеличиться до $44,9 млн к 2020 году и до $44,9 млн к 2025 году (с учетом 0,52% на рост ВВП). Несмотря на заявления президента Додона, Молдове действительно необходима хорошо оснащенная и более подготовленная армия, которая могла бы справиться с новыми вызовами, стоящими перед страной.
Партнерство Игоря Додона с Россией не предполагает сотрудничество в сфере обороны. Можно смело считать, что подобная инициатива в ближайшем будущем не появится.
Когда доходит до дела, в Молдове привычно хорошо пишут стратегии на бумаге, но плохо воплощают их в жизнь. Скорое открытие офиса НАТО в Кишиневе как раз и сможет создать необходимый стимул в этом плане. Основной задачей офиса станет углубление политического диалога и предоставление индивидуальной помощи в реформировании сектора обороны. Несмотря на то, что это шаг вперед в партнерстве между Молдовой и НАТО, дальнейшее сотрудничество должно строиться с осторожностью, принимая во внимание в общем негативное общественное отношение к Альянсу и возможное изменение политического ландшафта после парламентских выборов 2018 года с вероятностью того, что Игорь Додон и социалистическая партия сформируют новое правительство.
После того, как в июне 2017 года была отклонена предыдущая версия Стратегии национальной безопасности, Высший совет безопасности, консультативный орган при президенте Молдовы, начал разрабатывать новую версию и должен закончить ее к концу 2018 года. Сложно понять, какой именно будет эта стратегия, так как Игорь Додон не предоставил детального плана своего видения государственной безопасности, в то время как его риторика остается антизападной. Из его публичных речей можно понять, что он занимает четкую позицию долгосрочного нейтралитета и намерен воздержаться от каких-либо военных союзов. Однако остается неясным, действительно ли Додон намеревается свернуть сотрудничество с НАТО и другими западными партнерами. Ведь их помощь остается ключевой для поддержания хотя бы минимальной готовности войск – благодаря участию партнеров в военных учениях и международных миротворческих операциях. Кроме того, евроатлантическое сообщество является основным партнером по развитию страны, и эту поддержку Молдова не может позволить себе потерять, несмотря на партию или лидера у власти. Еще одним ключевым партнером Молдовы является Румыния, с которой у президента сложились особые отношения. Во многих случаях он выделял движение унионистов как одну из основных национальных угроз, однако неизвестно, материализуются ли его взгляды в реальную политику. Любые попытки запретить движение на официальном уровне могут послужить его укреплению и нанести значительный вред отношениям с Румынией.
Напротив, партнерство Игоря Додона с Россией не предполагает никакого сотрудничества в сфере обороны. Можно смело предположить, что подобная инициатива не появится в ближайшем будущем. В то же время Россия является ключевым игроком в разрешении Приднестровского конфликта, поскольку сохраняет серьезное влияние на экономику, политику, а также сферу безопасности. Идеальным сценарием для Москвы стала бы реинтеграция Приднестровья в Республику Молдова по принципу федерации с широкой автономией, чтобы дало бы России прямой доступ к рычагам влияния на формирование политического курса Молдовы. Такое развитие событий также могло бы создать международный прецедент для разрешения других похожих конфликтов на постсоветском пространстве.
Необходимые предпосылки к достижению этой цели могут создать парламентские выборы 2018 года. Однако шансы того, что президент и Социалистическая партия сразу же возьмутся за исполнение своих обещаний, невелики: вначале им будет необходимо получить контроль над государственными институтами, затем преодолеть общественное сопротивление проевропейского электората и справиться с давлением международных партнеров. В таких условиях самым вероятным развитием событий является сохранение статус-кво, подходящего всем заинтересованным лицам. Кроме того, мало надежд и на то, что Россия выведет войска с территории Приднестровья, особенно если учитывать вялые действия правительства Молдовы по этому вопросу.
Что необходимо на региональном уровне, так это укрепить единство между государствами Восточного партнерства, в особенности среди тех стран, которые имеют проевропейские амбиции. В случае Молдовы радикальная перемена украинского подхода к приднестровскому конфликту изменила импульс процесса урегулирования в благоприятную сторону. Те же результаты могут повторить и другие страны Восточного партнерства, если их высшее руководство разработает совместные проекты для улучшения устойчивости и помощи друг другу в кризисные моменты.