Мощный поток дезинформации, связанной с пандемией COVID-19, оказался для стран Восточного партнерства испытанием на устойчивость. Пока государства сосредоточены на управлении гуманитарными и медицинскими проблемами, связанными со вспышкой коронавируса, информационная сфера тоже под давлением. Хотя источники дезинформации могут быть разными, но последствия схожи: паника, недоверие к действиям правительства и ошибки в реагировании на кризис.
Какая из стран Восточного партнерства более эффективно справилась с дезинформацией о пандемии? Кто среагировал продуктивнее и быстрее: государство, медиа или общество? Ответы на эти вопросы искали аналитики их шести стран Восточного партнерства и Румынии по инициативе Совета по внешней политике «Украинская призма». В исследовании представлен обзор действий, заявлений и инициативы правительственных и неправительственных учреждений и религиозных организаций, а также нарративы, представленные в публичном и медийном дискурсах на протяжении шести месяцев (февраль-июль 2020-го).
Анализ показал: хотя в большинстве стран первые случаи COVID-19 выявлены в марте, дезинформация и конспирология распространялись еще с января−февраля. Дезинформационные нарративы были частью глобального тренда и в тот период преимущественно имели геополитическую природу, связанную с дискурсом Китай−США и боязнью неизвестного. Введение чрезвычайного положения почти никак не сказалось на распространении дезинформации.
Один из главных факторов, повлиявших на поток дезинформации, – своевременная, достаточная и хорошо скоординированная коммуникация органов власти. Когда у СМИ и публики был открытый доступ к информации на брифингах, официальных сайтах и т.д., информационный вакуум был заполнен и оставалось меньше пространства для домыслов и манипуляций.
СМИ сыграли серьезную роль как в распространении, так и в развенчивании дезинформации. К сожалению, в некоторых странах СМИ превратились в заложников политических предпочтений собственников, либо, на начальной стадии, дефицита конкретных знаний, необходимых для освещения пандемии. Все страны столкнулись с проблемой балансирования между свободой слова и СМИ – с одной стороны, и необходимостью предотвращать распространение дезинформации и, соответственно, блокировать онлайн-ресурсы, которые публикуют фейки – с другой.
Действия власти в этом направлении воспринимались населением, исходя из предыдущей практики в каждой конкретной стране. Например, в Азербайджане и Беларуси и раньше нередко использовались злоупотребление властью и блокирование сайтов в наказание оппозиции. Поэтому новые ограничения воспринимались многими как дополнительное давление. В Украине население восприняло блокировку службами безопасности некоторых страниц в «Фейcбуке» как необходимый шаг для предотвращения распространения дезинформации, поскольку и раньше спецслужбы блокировали российскую или сепаратистскую пропаганду.
Румыния, Украина и Грузия получили самые высокие баллы за устойчивость, реакцию гражданского общества и правительства, хотя и не дотянули до максимальных оценок. Азербайджан, Беларусь и Молдова заняли самые низкие позиции. За реакцию правительства наивысший балл получила Грузия (6 из 9), далее – Украина (5 из 9), а Молдова – самый низкий (0). Работа медиа получила самую высокую оценку в Румынии (3 из 4) и самую низкую – в Беларуси (1 из 4). Гражданское общество оказалось самым активным в Украине и Румынии (7 из 8 в обеих странах) и самым пассивным – в Азербайджане и Беларуси (1 из 8 в обеих странах).
Исследование показало, что хотя российские нарративы устойчиво завоевывают публичный дискурс, РФ во время пандемии была не единственным источником дезинформации. В каждой из стран распространялись и фейки местного производства. Дезинформационные нарративы, которые распространялись во время пандемии и были идентифицированы во всех изученных странах, можно сгруппировать следующим образом:
- связанные со здоровьем (например, симптомами, диагнозами, лечением);
- геополитические (например, действия или влияние третьих стран, связанные с внешней политикой, международной помощью);
- связанные с правительством (например, угрозами демократии и правам человека, “несостоявшиеся” правительства, политические расколы и т.д.);
- конспирология (например, 5G, “искусственно созданный вирус как биологическое оружие”, “вирус создал Билл Гейтс” и т.д.).
“Хотя в большинстве стран первые случаи COVID-19 выявлены в марте, дезинформация и конспирология распространялись еще с января−февраля.”
Aзербайджан
Дезинформационные кампании в Азербайджане имели как глобальное, так и локальное происхождение, а власть в основном не справилась с ними. Главным источником дезинформации о COVID-19 в русскоговорящей среде, как самой уязвимой группе населения, оставалась информация из государственных СМИ и исследовательских центров в России. Независимые СМИ и гражданское общество были очень ограничены из-за общей политической ситуации в стране. Жесткие ограничительные меры, введенные правительством, сильно критиковались и не имели никакого позитивного влияния на устойчивость азербайджанского общества к дезинформации. Несмотря на то, что высшие органы власти предоставляли факты и базовую информацию, они недостаточно открыто отвечали на вопросы медиа и гражданского общества, таким образом создавая информационный вакуум. Отсутствие четкого понимания того, как вести себя на религиозных собраниях, в начале эпидемии не привели к появлению фейков в обществе. Религиозные общины, включая их лидеров, не проявляли активности ни в информационном дискурсе, ни в распространении информации. Основные нарративы изменялись по мере развития эпидемии, начиная от геополитических (информация о том, что COVID-19 создали в США в качестве биологического оружия, о развале Европейского Союза), и заканчивая одами в адрес так называемых “уcпехов” правительства в реакции на проблему и утверждениями, что “азербайджанский опыт” изучается в мире.
Армения
В этой стране наблюдалось множество антиправительственных нарративов, связанных с общей политической конкуренцией в стране – дезинформацию преимущественно распространяли политические оппоненты, чтобы подорвать доверие к армянскому правительству. Власть начала реагировать на пандемию назначением вице-премьер-министра главным “ответственным”, а также систематическим информированием со стороны министра здравоохранения. Регулярные брифинги положительно отразились на заполнении информационного вакуума. Однако за изначально эффективными мерами последовали довольно противоречивые решения: негативно воспринялось в обществе решение правительства собирать персональные данные заболевших граждан и отслеживать их местоположение через мобильные телефоны; отрицательно сказалась на ситуации глубокая поляризация медиа-ландшафта Армении; в соцсетях серьезное влияние имели (бывшие) врачи-блоггеры, которые смешивали политику и медицину и распространяли дезинформацию о вирусе. Гражданское общество реагировало и положительно, и отрицательно и участвовало как в распространении, так и в развенчивании дезинформации. Основные нарративы, популярные в Армении, – критика медицинских масок и карантинных мер, наращивание недоверия к правительству, обсуждение роли Джорджа Сороса в распространении вируса.
Беларусь
У кейса Беларуси свои особенности, поскольку это единственная страна, где не вводились чрезвычайное положение и карантин. Кроме того, пандемия развивалась параллельно с очень напряженной избирательной кампанией. Таким образом, правительство и высшие чиновники сами превратились в один из главных источников дезинформации наряду с российскими. На первоначальном этапе распространения эпидемии информационная политика Минска была сосредоточена на предотвращении паники среди населения, поэтому информация об эпидемиологической ситуации публиковалась очень ограниченно, а риск заболевания приуменьшался. Президент Лукашенко стал одним из главных ньюзмейкеров недостоверной информации. Это привело к распространению слухов о реальной ситуации с COVID-19. Независимые СМИ и оппозиционные политики критиковали действия правительства и пытались представить альтернативные источники информации, что было использовано как повод для атак со стороны властей. Поскольку карантин так и не был введен, гражданское общество сконцентрировало внимание не на борьбе с дезинформацией, а на акциях в поддержку более жестких мер и на помощи медперсоналу и больницам. Основные нарративы строились вокруг отрицания опасности COVID-19, обсуждения геополитического соперничества между Китаем и США как причины кризиса и слухов о высоких показателях смертности в разных городах.
“Один из главных факторов, повлиявших на поток дезинформации, – своевременная, достаточная и хорошо скоординированная коммуникация органов власти.”
Грузия
Реакция правительства этой страны была одной из самых успешных. В результате у Грузии – одна из лучших эпидемиологических ситуаций и хорошие стратегии коммуникации. Однако политический кризис и ожидаемые парламентские выборы во время пандемии негативно сказались на информационном пространстве. Главный вызов для страны – объяснить карантинные меры и другие ограничения национальным меньшинствам (азербайджанской и армянской общинам). Учреждение грузинским правительством Межведомственного координационного совета имело положительный эффект: граждане получали важную информацию на ежедневных брифингах, специальных сайтах и через “горячую линию”. Наблюдалась проблема с российскими медиа и со СМИ на оккупированных территориях Грузии, которые ретранслировали российскую дезинформацию. Основные фейки касались американских лабораторий в Грузии, которые якобы “создали COVID-19”. Наиболее популярными были антиамериканские, антилиберальные и антикарантинные нарративы.
Молдова
А здесь реакция на пандемию и ее освещение в СМИ были сильно политизированы. Замечены российские и китайские кампании дезинформации и влияния через медиа. План реагирования Молдовы, представленный в марте, предполагал информационный компонент: коммуникацию через СМИ и соцсети, брифинги топ-чиновников, “горячие линии” и сайты. Коммуникация о ситуации с COVID-19 в стране осуществлялась дважды в день рабочей командой по противодействию пандемии. Однако общее низкое доверие населения Молдовы к своему правительству и оторванность предоставляемой информации от реальных фактов привели к негативному восприятию официальных данных. Кроме того, президент и правительство противоречили друг другу. В информационном поле Молдовы большой процент российского контента и российских телеканалов, что негативно сказалось на ситуации. Одним из источников дезинформации была церковь, которая распространяла, среди прочего, фейки о 5G и происхождении вируса (большинство нарративов идентичны тем, которые распространяет Русская Православная Церковь). Основные нарративы в Молдове касались методов лечения, страха из-за невозможности выздороветь, а также конспирологии (чипирование населения, 5G, американские лаборатории). Кроме того, присутствовал геополитический дискурс, в котором преимущественно утверждалось, что “смерть идет от Запада, а помощь – от России и Китая”.
Украина
Российские информационные манипуляции стали повсеместными в Украине после 2014 года и выкристаллизовались во время эпидемиологического кризиса в 2020 году. Сравнительно продолжительный опыт в информационной войне с Россией, а также наличие неправительственных организаций, работающих над развенчанием дезинформации и информационной безопасностью, обеспечили некоторую устойчивость украинцев в вопросах дезинформации. Реакция правительства была удовлетворительной: информирование проводилось ежедневно, были созданы специальные сайты и страницы в соцсетях, чатботы. В предотвращении дезинформации, особенно в соцсетях, также участвовала служба безопасности. СМИ оказались менее устойчивыми ввиду нескольких факторов: политизации медийного поля, дефицита профессиональных знаний, российского влияния и отсылок на непроверенные неизвестные ресурсы. Гражданское общество в Украине оказалось самым устойчивым и подготовленным, активно работало по всем направлениям: предоставляло адекватную информацию, развенчивало мифы, проверяло факты и т.д. Самыми популярными темами дезинформационных кампаний были: геополитические нарративы об иностранной поддержке борьбы с пандемией, происхождение вируса (в т.ч. “американские лаборатории в Украине”) и лечение, а также роль Джорджа Сороса в создании вируса.
“Хотя российские нарративы устойчиво завоевывают публичный дискурс, РФ во время пандемии была не единственным источником дезинформации.”
Рекомендации
Эксперты пришли к следующим рекомендациям не только для отдельных стран, но и для региона в целом:
- Чтобы предотвратить распространение искаженной информации и повысить уровень доверия, нужна эффективная координация между министрами и государственными органами в информировании населения.
- На государственном уровне необходимо обеспечить полное, достоверное и своевременное информирование граждан о пандемии, легкий доступ к информации внутри страны и заграницей – среди прочего, на языках национальных меньшинств.
- Взаимодоверие крайне важно для обеспечения сплоченности и единства на уровне общества. Напротив, более низкий уровень доверия между государственными институтами и гражданским обществом сказывается на устойчивости страны.
- Для борьбы с дезинформацией необходимо поощрять профессиональную деятельность по проверке фактов и развенчиванию дезинформации, особенно в онлайн-среде.
- Кроме развенчивания, стоит использовать метод “публичного посрамления” тех, кто распространяет дезинформацию. Необходимы адекватные меры по предотвращению случаев дезинформации в будущем.
